Наша история
Наша концепция
Ещё со школы я недурно владел английским. Со временем мне не раз доводилось оттачивать произношение, общаясь с фирмачами из-за бугра. Бизнес мой, хоть и твёрдо держался на плаву, но наём для работы длинноногой переводчицы я считал дорогим излишеством. Когда же в конторе появлялся очередной иностранец, я сам брал его в оборот и немало преуспел в этом.
Однако, я и предположить не мог, какие неожиданные дивиденды принесёт мне мой «английский без словаря». Однажды июльским вечером мне позвонили. Закадычный приятель Стёпка извиняющимся тоном, каким обычно просят пару сотен до понедельника, загнусил в трубку:
- Макс, братан, выручай. Моего кореша дочка завалила переводной экзамен по инглишу. Девочка правильная, на медаль тянет, а вот с английским, полный застой.
- Ну а я здесь с какого бока?
- Ты ж у нас полиглот, брателла! Позанимайся с девчонкой.
- Почему я? Пусть ей предки репетитора организуют, - попытался я отбояриться от
неожиданного предложения.
- Предки где-то в Америке по контракту, - налегал Стёпа, - девчонку оставили на двоюродную сестру. А той самой до себя.
- Ладно, - сдался я, - передай юному дарованию: буду ждать её в субботу часа в четыре.
Юное дарование позвонило в мою дверь в субботу ровно в четыре вечера. Это была прелестная девушка, стройная, светловолосая, с огромными как у барби глазами. За её спиной угадывался школьный рюкзак, набитый, очевидно, целой кипой учебников и тетрадей.
- Меня зовут Настя, - объявила прелестная девушка, не решаясь переступить порог.
- Максим. Максим Сергеевич, - представился я, пропуская юную ученицу в прихожую.
КУЗИНА
Эротическая повесть с иллюстрациями
Любое возможное совпадение черт внешности и характера героя и самого автора считать совершенно случайным. Виктор Снежен.
Часть 1 "Падший ангел"
Настя очаровала меня своим мягким произношением, но с грамматикой дела обстояли весьма печально. Да и новые слова запоминались ею без той лёгкости, как это давалось когда-то мне. Поломав голову над выбором методы, я решил расшевелить предметно-образное мышление моей ученицы. Называя предмет, я брал его в руки или показывал на него. Дело сразу пошло быстрее.
От неодушевлённых мы понемногу переключились на одушевлённые. Здесь также приходилось прибегать к демонстрации. Называя по-английски «пальцы», «рука», «плечо», я всякий раз прикасался к Насте, принуждая повторять произнесённые мной слова.
Когда же черёд дошёл до слов «щека», «шея», «волосы», я вдруг заметил, как настин голосок дрогнул и моя метода впервые дала сбой. Пришлось повторить ещё и ещё раз. Настя вконец смутилась, и урок пришлось закончить, едва добравшись до слов «губы», «брови», «глаза».
В следующую субботу я встретил Настю возле своего подъезда за полчаса до оговорённого срока. Девушку было не узнать! Куда только подевался тот «гадкий утёнок» недельной давности? Лицо Насти сияло от макияжа, волосы распущены свободным манером.
- У вас вечеринка сегодня? – поинтересовался я, мельком глянув на донельзя короткую юбочку и топ, неспособный прикрыть голый едва загорелый живот девушки.
- Да нет, я так просто, - Настя смущённо повела плечом и прикрыла живот учебниками.
Я пропустил девушку вперёд, и она прошла в подъезд, обдав меня шлейфом дорогих вечерних духов. Пока Настя вышагивала по ступенькам, я успел воздать должное её стройным, но лишённым юношеской худобы ногам. В её хрупкой фигурке уже угадывалась зарождающаяся, рвущаяся наружу женственность.
Оказавшись в квартире, мы тотчас прошли в зал, к месту наших занятий.
- Итак, на чём мы остановились, Настенька? – бодро спросил я, стараясь не пялиться на её голые коленки.
- На слове «губы», Максим Сергеевич, - напомнила Настя, коснувшись кончиком карандаша губ, лоснящихся от помады.
Это была уже явная провокация, но я обыденным тоном продолжил:
- Хорошо, Настенька. Ну и как же губы по-английски?
- Lips, - сказала она с придыханием.
Я удовлетворённо кивнул, собираясь обозначить тему занятия, но Настя
упредила меня.
- С прошлого урока, - кротко сказала она, - Я не смогла запомнить одного слова.
- И какого же? – спросил я с внутренним беспокойством.
- Плечо, Максим Сергеевич, это слово плечо.
Настя подошла ближе и, оголив плечико, напомнила мне о моей предметно-образной методе.
- Наверное, - сказала Настя глядя куда-то в сторону, - Мне плохо запомнилось, потому что вы не прикоснулись к нему. Там, где вы прикасались,
я всё запомнила.
Я на миг приложил ладонь к настиному плечу и чеканно произнёс:
- Shoulder.
- Трудное слово, - вздохнула Настя, - я снова не запомнила.
Я ещё раз дотронулся до её плеча, на этот раз дольше задержав
руку.
- Shoulder. Плечо, Настенька по-английски Shoulder.
Настина кожа была прохладной и гладкой и я, с сожалением отнял свою ладонь, когда девушка несколько раз повторила непокорное слово.
«Что же будет, - подумал я, - когда дело дойдёт до ног и коленей? Надо срочно менять методу».
Я на миг приложил ладонь к настиному плечу и чеканно произнёс:
- Shoulder.
- Трудное слово, - вздохнула Настя, - я снова не запомнила.
Я ещё раз дотронулся до её плеча, на этот раз дольше задержав
руку.
- Shoulder. Плечо, Настенька по-английски Shoulder.
Настина кожа была прохладной и гладкой и я, с сожалением отнял свою ладонь, когда девушка несколько раз повторила непокорное слово.
«Что же будет, - подумал я, - когда дело дойдёт до ног и коленей? Надо срочно менять методу».
- Максим Сергеевич, - спросила вдруг Настя, - а «кунилингус» слово английское?
Она произнесла это длинное слово старательно и по слогам, глядя на меня большими ангельскими глазами.
- Нет, Настенька, это слово не английское.
- А что оно означает? – не сдавалась пытливая ученица. – Девчонки в классе просили у вас узнать.
- Это слово, Настенька, - означает оральную интимную ласку.
- Как минет?
-Да, но только наоборот, - поперхнулся я, чувствуя, что теряю нить урока.
- Как это наоборот? – изумилась Настя.
- Кунилингус, - сказал я наставительно, - это, когда юноша ласкает девушку.
- Или девушка девушку, - добавила Настя.
- Да, - вынужденно согласился я, - или девушка девушку.
Не смотря ни на что, я попытался продолжить урок, но это уже больше походило на фарс. Последней каплей, переполнившей моё мужское терпение, стал закатившийся под стол карандаш. Чтобы достать его, Настя встала на четвереньки и нарочито долго искала пропажу, выставив мне на обозрение свою юную прелестную попу, облачённую в белоснежные трусики.
На это невольное созерцанье моё мужское естество ответило весьма неуместной эрекцией. Нужно было срочно скрыть этот постыдный факт от ученицы. Я схватил со стола увесистый словарь и положил на колени. И вовремя. Настя нашла-таки злосчастный карандаш и с победным криком выскочила из-под стола.
- На сегодня, пожалуй, хватит, - строго сказал я и сослался на неотложные дела.
К следующей субботе я готовился особо, я решил отомстить Насте за её провокации. У меня было достаточно времени для подготовки, и я задумал устроить ответную провокацию. «Охота на живца» - так назвал я свою затею. Приманкой для «живца» должна была стать кипа голландских порников, любовно отобранных мной из весьма обширной коллекции. Я разложил приманку на журнальном столике в паре метров от того места, где должна была находиться Настя во время урока. Журналы были небрежно прикрыты газетой ровно настолько, чтобы Настя обязательно их заметила. Придирчиво осмотрев ловушку, я остался доволен.
Теперь камера. Куда бы её пристроить, чтобы Настя и не догадалась о слежке? Эврика! На книжную полку. Уж туда то моя любознательная ученица и не подумает заглянуть.
Я протащил кабель за шеренгой запылённых томиков современной фантастики. Два из них я немного раздвинул «шалашиком». Это оказались Стругацкие и Лукьяненко. Я мысленно извинился перед мэтрами и вставил камеру в укрытие. Отойдя на пару шагов, я осмотрел схрон. Камера была совершенно незаметна. Теперь оставалось настроить изображение и подключить интернет…
…Настя снова появилась раньше четырёх. Одета она была как и в прошлый свой визит с одной лишь, пожалуй, разницей: на этот раз две верхних пуговки её топа были расстёгнуты и внимательный зритель мог легко угадать под ним узкие лямки лифчика.
- Жарко сегодня, - томно произнесла она, проходя в комнату.
- Разве? – парировал я, стараясь не отвлекаться на её ноги.
Настя подсела к столу и разложила учебники.
- С чего сегодня начнём, Максим Сергеевич, - спросила она, поправляя юбку.
- Сегодня, Настенька, тебе придётся позаниматься одной, - бодро ответил я, - мне срочно нужно в офис. Часа на два, не больше. Подождёшь?
Настя капризно надула губки, но кивнула:
- Хорошо, я переведу пока немного из Бёрнса.
- Вот и славно, - я подхватил кейс с ноутбуком и поспешил к двери.
За спиной я услышал протяжный вздох, но оборачиваться не стал…
Дорога от квартиры до офиса если, конечно, не угодить в пробку, занимала у меня минут двадцать. В этот субботний полдень улицы были на редкость пустынны, и я домчал до конторы вдвое быстрей обычного.
Я молнией промчался по коридору, слегка озадачив случившегося там охранника. В самом офисе по причине выходного никого не было и я, отперев свой кабинет, сразу же принялся за дело. Не прошло и минуты, как ноутбук, соединённый с питанием и инетом, ожил и дал картинку.
Я приблизил изображение, и сердце моё затрепетало. Настя только что нашла наживку и, стало быть, я не пропустил ничего интересного. Настя тем временем подошла к столику и, всплеснув руками, боязливо огляделась. Поколебавшись мгновенье, она подняла газету и взяла один из журналов.
Трепетной рукой Настя пролистала журнал, и сразу же вернулась в начало, теперь уже подолгу разглядывая фото групповых сцен, минета и лесбийских оргий. Я мысленно похвалил себя за удачный
ракурс. Всё, что делала Настя, было передо мной как на ладони.
Изучив журнал, Настя тотчас принялась за другой. Но теперь она была уже не просто зрителем. Настина рука скользнула под юбку, и это движение заставило меня буквально прильнуть к экрану. Поглаживая себя от колен к промежности, Настя то и дело задирала край юбки, предъявляя моему взгляду чудные кружевные
трусики.
Между тем, Настя, уверенная в своей приватности, положила ладонь на кружевной треугольник, и её пальцы пришли в поступательное движение. Сверху вниз, то ускоряясь, то вдруг замирая. Я застонал, мысленно сокрушаясь от невозможности
ещё больше увеличить картинку. Заворожённый увиденным, я замешкался, и включил запись с опозданием, безвозвратно утеряв несколько волнующих кадров.
Настины пальцы исполнили между тем свою прелюдию, и девушка принялась быстро раздеваться. Она сбросила с себя топ сразу вместе с лифчиком, и я до боли закусил губу, чтобы не завыть вепрем, увидев её маленькие незагорелые груди.
Теперь в ход пошли обе Настины ладошки: одна по-прежнему легла поверх трусиков, другой же Настя принялась теребить свои юные, похожие на крохотные изюмины, соски.
Наконец, окончательно осмелев, Настя встала из-за стола и
направилась к дивану, прихватив с собой очередной журнал. Теперь дошла очередь и до трусиков. Настя медленно, точно позируя, стянула их с бёдер и положила на подлокотник.
Мой парень, возбуждённый зрелищем, яростно рвался из тесноты брюк, и я выпустил его наружу, боясь, как бы он, совершенно ошалев от увиденного, не перепачкал моё исподнее.
А Настя, между тем, увлечённая очередной сценой, положив журнал на колено, теребила своё юное лоно. Разрешение камеры не позволяло разглядеть мельчайших подробностей объекта, и я дополнял это несовершенство силой воображения.
Настины упражнения не были неуспешны. Тело девушки то и дело вздрагивало и Настя, прикрыв глаза, опрокидывалась на спину, глубоко и судорожно дыша. Напряжённые как у пианистки пальцы то раздвигали губки влагалища, то сводили их вместе, то порхали вокруг невидимого мне клитора. Однако, всё то было лишь увертюрой.
Настя больше не перелистывала журнала, найдя для финала роскошную групповую сцену, где две знойных дамы сначала яростно ласкают друг друга, а затем вместе отдаются пришедшему на их зов юноше. Признаться, я вполне разделял её выбор.
Настя вдруг вскинулась, вскрикнула и сползла с дивана на пол. Уже сидя на полу и, мотая головой, как пьяная, она вздрагивала при каждом движении своей ладони, пока последняя волна оргазма не прошла по её юному телу.
Настя закусила губу и, опустив голову на диван, замерла.
«Кончила, - шептал я как ненормальный, - боже мой, какая девочка! Какая девочка!»
Не в силах более сдержать себя, я, торопясь, достал из пиджака носовой платок и подставил его под своего парня. И вовремя. Как только я коснулся своего героя рукой, упругая струя ударила в ловко подставленный носовой платок, и катастрофы удалось избежать. Я тщательно вытер малыша и бросил испорченный платок в корзину для бумаг. Осмотр брюк не дал поводов для беспокойства. Я вернул малыша в его вотчину и засте гнул брюки.
Пока я был занят своим туалетом, Настя пришла в себя и, тотчас принялась одеваться. Как ни в чём не бывало, она натянула трусики, не спеша одела лифчик, топик и юбку. Злополучные журналы Настя отнесла обратно на столик, и прикрыла газетой. Затем, бегло посмотрев на часы, она достала принесённый томик Бёрнса и, вздохнув, занялась переводом.
Дальнейшее не сулило более ничего интересного. Я выключил ноутбук, положил его в кейс и, закрыв кабинет, отправился домой, где ждала меня моя прилежная ученица с томиком Бёрнса и в белоснежных кружевных трусиках под узкой юбкой…
Весь обратный путь я пытался трезво оценить ситуацию. Получалось, что весь мой богатый интимный опыт никуда не годился. Да, я знал, как вести себя с неверными жёнами и распутными нимфетками из интернета. И от тех, и от других понятно было, чего ожидать. Уже через полчаса общения я знал, как и когда они лишились девственности, какие позы предпочитают и не против ли они пообщаться орально или группой. Но ведь Настя совсем иная. Как объясниться с этим ангелом в кружевных трусиках я и представить себе не мог.
В полном смятении я вышел из машины и направился к своему подъезду. Нетвёрдо ступая, я поднялся на свой этаж и, помедлив, отомкнул дверь.
Когда я вошёл в комнату, Настя всё ещё корпела над Бёрнсом.
- Что с переводом? – бодро спросил я. - Трудностей не было?
Она молча покачала головой и посмотрела на меня так, будто догадывалась, для чего я уезжал в офис. Я отвёл глаза, делая вид, что ищу, куда бы пристроить кейс.
- Настенька, а какое стихотворение ты переводила? – поинтересовался я как можно непринуждённей.
- «Любовь и бедность», - произнесла она тихо, всё также настойчиво глядя на меня.
- Чудесно, - я подошёл ближе. – Покажешь?
Она протянула мне потрёпанный томик и листок с переводом. Ровным почерком там была выведена всего одна фраза: «Максим, поцелуйте меня, пожалуйста».
Я быстро взглянул на Настю. Она стояла передо мной неподвижно, заложив руки за спину, и смотрела на меня в упор. Её глаза казались огромными. Я протянул к ней ладонь и погладил бледную как мел щёку девушки.
- Девочка моя, - сказал я – ты и в правду этого хочешь?
Она кивнула и закрыла глаза.
- А как же занятия, Бёрнс?
Но Насте было уже не до Бёрнса. Она потёрлась щекой о мою руку и спросила:
- Я вам нравлюсь, Максим?
Я не удостоил её ответом, а просто потянул к себе и стал целовать. Сначала в закрытые глаза, щеки и, наконец, в губы. Она сразу ответила, цепко обвив мою спину руками. Я тоже обнял её, чувствуя трепет её юного, охваченного желанием, тела. От настиных волос пахло легко и пряно.
Опьянев от её близости, её запаха, я стал жадно трогать губами шею девушки. Мои руки скользнули под топ, трогая и лаская узкую спину Насти. Она не противилась. Напротив, я почувствовал, как её пальчики неловко перебирают пуговицы на моей рубашке. Я отстранился от девушки, чтобы помочь ей и быстро расстегнулся до пояса. Тотчас быстрые и горячие настины ладони заскользили по моей коже.
Я сдвинул в сторону шлейку лифа и жадно прильнул губами к оголившемуся плечу девушки.
- Если хочешь, раздень меня, - шепнула Настя. Минута близости стёрла зыбкую грань между нами, и она просто и естественно перешла на «ты».
Я благодарно поцеловал её в губы и легко освободил девушку от топа. Продолжая целовать Настю в лицо, шею и плечи, я потрогал грудь девушки
через чашечки лифа. Настя вздрогнула, но не отняла мою руку. Напротив, она накрыла мою ладонь своею, и легонько сжала её.
Ободрённый этим порывом, я поднял чашечки лифа, выпуская на волю настины груди. Едва оформившиеся юные, они оказались так чувствительны к моим прикосновениям, что Настя вздрагивала, как от боли, едва я касался их губами или ладонью.
- Тебе неприятно? – спросил я с беспокойством.
- Нет, нет, наоборот, - зашептала Настя, - когда ты их трогаешь, на меня словно волна накатывает. Не знала, что так будет.
Я принялся смелее теребить языком и губами соски девушки, и Настя забилась в моих руках, судорожно хватая меня за шею и волосы.
Не смотря на обещанье, я всё же решил раздеть девушку до гола, и теперь оставалось приступить к штурму главного бастиона.
- Настя, иди ко мне, - позвал я, и протянул руку.
Настя подошла и села мне на колени.
- Только целоваться, - напомнила она.
Я кивнул и принялся целовать девушку в губы, пустив руки разбойничать по её юному телу. Ни на секунду не прекращая поцелуя,
я трогал Настины груди, живот, бёдра. Настя вздрагивала от каждого прикосновения и только сильнее впивалась в мои губы своими. Однако, как только я положил ладонь на кружевные трусики, Настя тотчас отстраняла дерзкую руку. После второй попытки, также неудачной, я решил сменить тактику.
Я прервал поцелуй и принялся за Настины груди. Сжимая губами соски и трогая их языком, я быстро довёл Настю до исступления. Она обмякла в моих руках, и я подхватил её лёгкую и горячую, чтобы отнести в спальню. Когда я опускал её на одеяло,
осторожно, как тончайший хрупкий фарфор, она принялась что-то шептать мне на ухо. Я разобрал только слово «сестра». Не стремясь вникнуть в смысл прошёптанных слов, я снял с себя остатки одежды, деликатно оставив лишь трусы, и прильнул к Насте, самой нежной и желанной на свете.
Она заметалась подо мной, сжав мою талию неожиданно сильными ногами. Мы замерли, каждой клеткой, каждым своим атомом, ощущая близость друг друга.
Казалось, время остановилось. Мы снова предались поцелуям. Наконец, Настя ослабила хватку и разметалась на одеялах. Мои губы тотчас заскользили вниз. Шея, ложбинка между грудей, живот…
Когда мои губы коснулись кружевных трусиков, Настя очнулась от забытья и вскрикнула отчаянным шёпотом:
- Вы обещали, Максим Сергеевич, вы обещали!
- Только поцелуй, - заверил я, пытаясь угадать под кружевной тканью крохотный клитор девушки.
Видимо, мне это удалось. Настя вскинулась и вцепилась пальцами в мои волосы. Однако, ног она при этом не сжала, и я продолжил свой натиск. Сдвинув трусики в сторону, я тронул губами её горячее лоно. Настя вздрогнула и подалась ко мне. Ободрённый её порывом, я снова устремился в атаку.
- Снимите их, - услышал я Настин вскрик, - снимите, они же мешают…
Меня не нужно было долго просить об этом. Я потянул трусики с её бёдер,
только сейчас заметив, что они Насте не по размеру и потому заколоты крохотной булавкой.
Бесконечно долгую минуту я любовался лежащей передо мной девушкой. Она была прекрасна, как ангел. Золотистый пушок вокруг юного лона лишь подчёркивал её непорочность.
Настя открыла глаза и прошептала:
- Целуйте меня там, Максим, целуйте, пожалуйста.
Я пал перед Настей на колени и снова прильнул к её девственному лону. На этот раз я пустил в ход не только губы.Найдя бугорок к литора, я принялся трогать его языком, всё сильней и настойчивей, пока Нястя разметав ноги в стороны, не застонала истово и протяжно. Мне показалось, если бы в этот миг, нарушив обещанье, я овладел девушкой, она вряд ли стала противиться. Но я был джентльменом, и даже мой парень, яростно рвущийся из трусов, не смог заставить меня изменить слову.
Настя вдруг вскрикнула и вскочила с кровати. От неожиданности я выпустил свою драгоценную добычу и в недоумении уставился на девушку.
- Так нельзя, Максим, - залепетала она, - Нам нужно остановиться.
Настя повернулась ко мне спиной. Я увидел, как дрожат её голые плечи, и потянул к ней руку. Она отшатнулась от меня и выбежала в зал.
Когда я вышел за ней, Настя быстро одевалась, хватая с пола разбросанную одежду.
Уже в дверях Настя обернулась и бросила с отчаяньем:
- Прощайте, Максим, больше я к вам не приеду, иначе это кончится дурно. Прощайте!
Она выскочила в коридор, и я не успел сказать ей ни слова.
Совершенно подавленный Настиным уходом, я подобрал забытый ею томик Бёрнса и вернулся в спальню. Только теперь увидел я лежащие на полу трусики. Улетая, мой ангел оставил мне два таких разным подарка. Я поднял трусики с пола и поднёс к лицу. Казалось, эта кружевная тряпица ещё хранила тепло её тела.
Весь следующий день я метался по своей холостяцкой квартире, не находя, чем отвлечься от невесёлых мыслей. Всё валилось из рук. Конечно, нельзя было так поступать с девушкой. Вместо того, чтобы устроить незабываемый вечер со свечами и поцелуями, я бросился лапать это юное создание, раздел, да ещё и трусы снял. «Впрочем, - возразил мне внутренний голос, - трусы то она сама попросила снять». Всё одно, вышло нескладно. Не придумав, чем занять мысли и руки, я вовремя вспомнил народную мудрость о том, что клин вышибается клином, и отправился в библиотеку.
Нет, нет, я вовсе не спятил, и не решил броситься в пучину книжных премудростей. В библиотеке работала моя давняя подруга и любовница Нина. Нина была старше и мудрее меня, и я поверял ей свои самые сокровенные тайны. Она с лёгкостью прощала мне все мои шалости, я же, старался не обращать внимания на её многочисленных мужей
Библиотекарша Нина сидела в кресле и сосредоточенно листала внушительный фолиант. Увидев меня, она удивлённо приподняла бровь и, строго глядя на меня поверх очков, деловито бросила:
- Зайдите в подсобку, Максим Сергеевич, я подготовила ваши книги.
Удивление Нины было вполне понятным: я явился без звонка,
да ещё и в середине её рабочего дня.
Петляя в лабиринте мрачных шкафов с периодикой и рядами энциклопедий, я добрался до библиотечной подсобки. Здесь хранились редкие и особо ценные книги, а также обветшалые, которым была уготована вторая жизнь в новых коленкоровых переплётах. Я любил бывать в этом тесном, пропахшем типографской краской книжном раю.
В отдельном шкафу тут была собрана фантастика, детективы и приключения. Случалось, ради этого шкафа я пропадал здесь часами, перелистывая Жюль Верна, Беляева и Конан Дойля. А затем приходила библиотекарша Нина, закончившая свою трудовую вахту. Мы запирали дверь, и в этом книжном раю начиналась уже другая, совсем некнижная жизнь.
Не прошло и пары минут, как за дверью зацокали каблучки, и в подсобку зашла Нина. Очки она оставила на конторке, однако, в своей ослепительно белой блузе и чопорной юбке, всё одно, походила сейчас на учительницу. Она обернулась в коридор и крикнула:
- Танечка, солнышко, подмени меня ненадолго, я кофейку выпью.
Она заперла дверь и уже совсем другим тоном спросила:
- Ты чего среди дня явился? Так припёрло?
Вместо ответа я судорожно обнял её, трогая мягкую податливую спину. Нина увернулась от поцелуя, подставляя мне белую незагорелую шею.
- В губы не надо, - громко шепнула она, - я не взяла помаду, а эта сучка враз догадается. Небось, стоит сейчас под дверью, слушает.
- Танечка?! – удивился я. – Этот мышонок?
- Этот «мышонок» второй год по вызову работает. – Нина плотоядно усмехнулась, - она вообще на этом деле повёрнутая.
- Так может, к нам её позовём? – почти пошутил я. – Чего девочке одной там маяться?
- А работать, кто будет? Нас двое сегодня.
- Закроем вашу богадельню на пару часов, - снова почти пошутил я, - никто и не заметит.
- Ах ты, кобель, - Нина стукнула меня в грудь кулачком. – Дай тебе волю, ты из нашей библиотеки бордель сделаешь.
- А что, - сказал я теперь уже не шутя, - посещаемость резко возрастёт, да и доходы…
- У меня пятнадцать минут, - напомнила Нина, и я принялся судорожно расстёгивать её блузу. Нина не признавала лифчиков, и это облегчило мою задачу.
- Юбку не трогай, - предупредила она мой порыв, - туда сегодня не будем.
Она выпростала блузу из юбки и, оголив груди и живот, села на венский стульчик и, поманила меня.
- Нина, - сказал я, расстёгивая брюки, - я, кажется, влюбился.
Она взяла моего парня сильной уверенной рукой и принялась мять так, как, должно быть мнёт глину скульптор, чтобы сделать её живой и податливой.
- Ты её оттрахал уже? – осведомилась Нина, не прерывая экзекуции.
- Что ты! Она ещё девушка, - горячо возразил я, - она похожа на ангела.
Я сбивчиво, опустив лишь детали, рассказал свою историю с Настей, завершив её эпизодом с кружевными трусиками.
- Сегодня сюда кончишь, - сказала Нина, смыкая свои зефирные груди, - и постарайся не накапать на юбку.
Я препроводил разгорячённого парня в предназначенную ему гавань и, взяв Нину за плечи, принялся завершать начатое. Какое-то время мы отдавались близости молча. Лишь поскрипывал нам в такт старенький венский стул.
- Ну же, Макс, - заторопила Нина, - давай уже.
Я ускорился, но быстро достичь финала не получалось. Тогда, прикрыв глаза, я представил перед собою Настю. Её голое хрупкое тело, её глаза, полные испуга и страсти, её юные груди, упругие как шёлк…
С новой силой я бросился на штурм цитадели и, на этот раз, преуспел, перепачкав жемчужным соком обе груди и шею своей любовницы. Памятуя о любопытной Танечке, я не дал волю рвущемуся из меня стону. Я лишь замер, часто дыша и судорожно сжимая нинины плечи. Нина терпеливо ждала, пока я иссякну, затем снова взяла мой поникший скипетр рукой и приняла в ладонь последние тёплые капли. Наконец, она легонько оттолкнула меня.
- Подай мне вон ту штору, - велела она, указав на тряпичный штабель, аккуратно сложенный на письменном столе.
Пока я отлучился за шторой, Нина сидела неподвижно, ловя ладонью мутные белёсые ручейки, стёкшие на её голый живот.
Нина тщательно вытерлась и придирчиво оглядела юбку. Не обнаружив следов любви, она вернула штору на место.
- Всё равно стирать, - сказала она.
- Что мне делать, Нина? – спросил я, препровождая своего парня к месту постоянной дислокации, - она, наверное, не придёт больше? И как быть с её трусами?
- Если девочка ещё целка, - рассудительно сказала Нина, - то сама она не придёт. Себя самой побоится. Она ведь чуть было не дала тебе.
- И как же быть?
- Позвони сам, извинись. Пригласи её куда-нибудь. Лучше с подругой, чтобы она не так заморачивалась. А когда она будет готова дать по-настоящему, ты и сам поймёшь. Хотя вы, мужики, ничего такого не видите. – Нина вздохнула.
Окрылённый новыми надеждами, я чмокнул Нину в пухлую щёку и первым вышел из подсобки, прихватив для конспирации увесистый томик Брэдбери. Мышка Танечка и в самом деле встретилась мне в подозрительной близости от подсобки с кипой разномастных книжек в руках. Наши взгляды встретились, и она тотчас потупилась и отвернулась к ближайшему шкафу.
«Таня, Танечка, Танюша…, - подумал я, - надо будет как-нибудь, заняться и этим мышонком».
Я подмигнул Танечке и покинул библиотеку. Тотчас все мои мысли вернулись к Насте. Где ты сейчас, мой ангел? Думаешь ли обо мне или пытаешься забыть? Я иду, я лечу к тебе! Лечу на крыльях любви…
Однако, воспользоваться советом моей мудрой библиотекарши я не успел. Настя позвонила мне первой. С бьющимся сердцем, я взял трубку и тотчас был озадачен: голос на том конце эфира оказался вовсе не Настин.
- Максим Сергеевич? - осведомился голос. – Я сестра Насти.
- Очень приятно, - в смятении буркнул я, понимая, что влип. – С Настей что-то случилось?
- Да нет, ничего, - произнёс голос несколько иронично, - если не считать, что она ревёт в три ручья. И мне кажется, Максим Сергеевич, вы знаете о причине.
- Извините, - сказал я, пытаясь справиться с предательским мандражем, вы не представились. С кем имею удовольствие разговаривать?
- Меня зовут Мария. Друзья называют Мэри. Выбирайте на свой вкус. Впрочем, - голос в трубке снова стал ироничным. – Нам, пожалуй, необходимо познакомиться ближе.
- Вы хотите… - начал было я и осёкся, прерванный голосом из трубки.
- Я хочу, уважаемый Максим Сергеевич, - сказал голос твёрдо, - чтобы вы посетили нас сегодня же вечером. Адрес вы, кажется, знаете?
- Да, да, - забормотал я, - непременно. Вечером я, кажется, свободен.
- Вот и чудесно, - голос снова стал ироничным, - и будьте добры, захватите известную вам вещицу, которую Настя у вас забыла.Я - абзац. Кликните здесь, чтобы добавить или редактировать текст. Я - идеальное место рассказать о вас, чтобы посетители познакомились с вами поближе.
Я хотел было что-то ответить, но в трубке уже поселились короткие гудки...
Уважаемый читатель! Продолжение повести "Кузина" читайте в следующей главе "Ультиматум"